Донское казачество - потеря самостоятельности

Практически весь XVIII век на Дону прошел под знаком борьбы не только верхушки, но и рядового казачества за автономию в со­ставе Российского государства. Эта борьба началась восстанием под руководством Кондратия Булавина. Дон в XVIII столетии во многом еще оставался убежищем для беглого люда из Москов­ского государства не только по экономическим и политическим мотивам, но и по мотивам религиозным (раскольники). На Дону проповедовали, что «отпадшие веры (суть) Рим, Польша, Киев с товарыщи. Греки и Москва... Осталася благочестия малая ветвь на Дону; и от той ветви расцветет многое благочестие...» Казаче­ство неоднократно заявляло воронежским епископам, пытав­шимся распространить свое влияние на Дону: «...мы и вашего ар­хиерея не боимся для того, что не у него в команде...».

На протяжении почти всего XVIII века на Дону продолжало ост­ро ощущаться и отсутствие в достаточном количестве хлеба, одежды и воинских припасов. Поэтому царское «жалование» не­сомненно продолжало иметь огромное значение для донского ка­зачества, хотя уже оно не имело такой силы, как в XVII веке.

Со времени Азовских походов Петра I зависимость казачества от Москвы стремительно нарастала. С 1703 Петр I запретил каза­кам посылать своих послов в соседние государства без ведома Азовского губернатора, в военное время они подчинялись едино­му Российскому командованию. Но до 1718 донские казаки оста­вались в ведении Посольского приказа и до 1721 — Иностранной коллегии. Наконец, донское казачество оказалось в ведении Во­енной коллегии, что означало окончательную потерю Доном госу­дарственной автономии.

Н.В. Овечкин «Вольница»

В XVIII столетии большое влияние на Дону приобрела казачья старшина (Совет или Собрание старшин). Почти до конца XVIII ве­ка Дон сохранял право на посылку в Москву своего посольства («станиц»): с 1731 — одна «зимовая» и пять «легковых» станиц в год.

С 1709 все донские атаманы утверждались царем. Отмена вы­борности войсковых атаманов превратила окончательно государ­ственную организацию Войска донского в военную и хозяйствен­ную общину донских казаков. Несмотря на то что с 1725 по 1775 формально сохранялось историческое право Дона на некоторое подобие государственной автономии, на самом деле все это пре­вращалось в декорацию.

Войско Донское с 1721 по 1812 находилось в полном подчине­нии Военной коллегии, которая, однако, не вмешивалась во внут­ренние дела донских казаков. Для связи с правительством была создана в 1722 Войсковая канцелярия. Совет старшин входил в состав Канцелярии (15-20 человек) и занимался управленчески­ми и судебными делами при сохранении самовластья войсковых наказных атаманов. В своих воспоминаниях, посвященных Рос­сии, опубликованных во Франции, немец Манштейн писал, что Дон — это республика, «...добровольно подчинившаяся покрови­тельству России...». Вместе с тем, в XVIII веке все более падало значение Войскового Круга, который все реже и реже собирался в Черкасске 

(традиционно казаки станиц г. Черкасска — станичные атаманы и «старики» ближайших к Черкасску станиц). Круг еще избирал зимовые станицы и старшин (до 1754), а также в военные должнос­ти (до 1765), кроме войскового атамана. Во время атаманства Да­нилы Ефремова (1738-53) была предпринята попытка превратить атаманскую власть на Дону в наследственную. Самовластью Да­нилы и его сына Степана Ефремовых не было границ до тех пор, пока Степан Ефремов в 1772 не решил «тряхнуть Петербургом». «Ежели правительство, — заявил он, — мне не доверяет и присла­ло следить за мной своих соглядатаев (царского генерала Черепова в Черкасск), то я могу с войском уйти в горы и наделать таких дел, что царица меня не забудет». Но по своей сути бутафор­ский «мятеж» Степана Ефремова закончился его арестом в нояб­ре 1772, кандалами, заключением в крепость и приговором «к ли­шению живота, а именно — повесить правильно». Однако Екате­рина II, расправившаяся с мятежом Емельяна Пугачева, решила «помиловать» Степана «за услуги, оказанные войску». В 1774 ему разрешили поселиться в Таганроге, но он вернулся в Петербург, где и умер в 1784.

В XVIII столетии на Дону еще пытались сохранить так называе­мые «исконные естественные права Войска». К числу таких прав относились: «права на землю, воды, охоту, рыбную ловлю и использование прочих угодий (лес и позже недра)».

В течение XVIII столетия уменьшился приток на Дон разоряе­мого и беглого крестьянства из средней полосы европейской России и люмпенизирующейся бедноты южных российских и ук­раинских поселений. Со времени булавинского движения все больше обострялись противоречия между донским казачеством и «новопришельцами», которые все больше претендовали на «ис­конные» права казачества Дона. Особенно обострилась борьба из-за земельных угодий с выходцами из приазовских крепостей — Азова, Таганрога, Св. Анны и Украины, так называемыми «одно­дворцами». Эта борьба заняла более 50 лет и привела к переме­щению однодворцев в основном за Дон (Батайск, Койсуг и т. д.). Усилилась борьба донских казаков и с запорожскими казаками (после 1739) за обладание северным и южным побережьем Азов­ского моря.

И только в октябре 1786 Указом Екатерины II были определены границы Земли Войска Донского, а спустя еще сто лет в состав Войска Донского по Указу Александра III вошли земли Приазовья до Мариуполя на севере и Ейска на юге.

Окончательное закрепление имперской власти на Дону про­изошло в середине 90-х XVIII столетия во время атаманства Алек­сея Иловайского, назначенного наказным атаманом Екатериной II в 1775 после пленения им Емельяна Пугачева. При Иловайском было создано по проекту Григория Потемкина войсковое граж­данское правительство (вскоре распущенное).

Наплыв иногородних («новопришельцев») на Дон, по словам Алексея Иловайского, способствовал «расхищению земельных фондов Дона», и, чтобы этого не происходило, «новопришельцы» закрепощались казачьей старшиной (становились «приписны­ми»), Сам А. Иловайский только в станице Луганской получил 425 крестьян.

Стремление Павла I приравнять Землю Войска Донского к российским губерниям привело к последней на Дону попытке ка­зачьего бунта под руководством братьев Евграфа и Петра Грузиновых. Бунт был подавлен князем Щербатовым, а руководители во главе с Евграфом Грузиновым в сентябре 1800 были казнены на Черкасском майдане. Евграф Грузинов был засечен кнутом до смерти, а его ближайшие сподвижники — дядя Афанасий и ста­ничники Касмынин, Колесников и Попов —- обезглавлены на эша­фоте. Петр Грузинов и еще десять казаков с вырванными ноздря­ми были сосланы в Сибирь.

Л. Г. ШОЛОХОВ